Государственный департамент США
Офис официального представителя
Выступление
21 января 2022 года
Гостиница Intercontinental
Женева, Швейцария
ГОСГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Добрый день. Недавно мы с Министром иностранных дел Лавровым завершили нашу встречу, и я прежде всего хочу поблагодарить Швейцарию за то, что она приняла нас, за её традиционное гостеприимство, которое мы очень ценим.
Я приехал в Женеву после состоявшихся на прошлой неделе дискуссий в рамках Диалога по стратегической стабильности между США и Россией, заседаний Совета НАТО-Россия и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) по кризису в Украине и более широким вопросам европейской безопасности. Нашей целью было определить, готова ли Россия пойти дипломатическим путём и предпринять другие необходимые шаги для деэскалации ситуации в Украине и, в конечном счёте, разрешить наши разногласия посредством дипломатии и диалога.
Сегодняшняя дискуссия с Министром Лавровым была откровенной и предметной. Я изложил позицию Соединенных Штатов и наших европейских союзников и партнёров о том, что мы твёрдо стоим на стороне Украины в поддержку её суверенитета и территориальной целостности. Мы ясно дали понять: если какие-либо российские военные подразделения перейдут границу Украины, это будет возобновлением вторжения. Оно будет встречено быстрым, суровым и единым ответом со стороны США, наших партнёров и союзников.
Мы также знаем по опыту, что у России есть обширный арсенал агрессивных мер, помимо военных действий, включая кибератаки, использование военизированных групп и другие средства агрессивного продвижения своих интересов без открытого применения военных действий. Эти виды российской агрессии также будут встречены решительным, выверенным и, опять же, единым ответом.
Это четкий сигнал, исходящий из моих встреч в среду в Украине с Президентом Зеленским и Министром иностранных дел Кулебой; вчера в Германии с моими коллегами из Германии, Великобритании, Франции и Европейского союза; и с Канцлером Германии Шольцем. Мы едины в нашей приверженности поиску пути продвижения вперёд посредством дипломатии и диалога, но в равной степени в нашей решимости применить серьёзные последствия, если Россия выберет путь конфронтации и конфликта.
Я вновь заявил Министру Лаврову, что в связи с предметами обеспокоенности в области безопасности, которые Россия высказала в последние недели, Соединенные Штаты и наши европейские союзники и партнёры готовы использовать возможные средства для их устранения в духе взаимности, что означает, проще говоря, что Россия также должна учитывать наши предметы обеспокоенности. Есть несколько шагов, которые мы можем предпринять – все мы, включая Россию, – для повышения прозрачности, снижения рисков, улучшения контроля над вооружениями, укрепления доверия.
Я прямо изложил Министру Лаврову нашу особую обеспокоенность действиями России, которые бросают вызов или подрывают мир и безопасность не только в Украине, но и во всей Европе и, по сути, во всём мире. Я также изложил несколько идей по снижению напряженности и повышению безопасности, которые мы разработали в консультации с нашими партнёрами и союзниками, и в которых, как мы считаем, мы сможем найти точки соприкосновения, опять же, на основе принципа взаимности.
Это были не переговоры, а откровенный обмен мнениями и идеями. Я ясно дал понять Министру Лаврову, что есть определённые вопросы и фундаментальные принципы, которые Соединенные Штаты, наши партнёры и союзники намерены защищать. Это включает суверенное право украинского народа определять свое собственное будущее. Здесь совершенно нет пространства для компромисса.
Министр Лавров и я также говорили о дальнейших шагах. Отмечу также, что он услышал от нас и от меня то, что является для нас незыблемым правилом: мы не будем говорить об Украине без Украины, о Европе без Европы и о НАТО без НАТО. Основываясь на нашем обсуждении, я считаю, что мы можем продолжить эту работу по совместной разработке договоренностей о взаимопонимании, которые обеспечат нашу взаимную безопасность, но это зависит от того, прекратит ли Россия свою агрессию в отношении Украины.
Такой выбор сейчас стоит перед Россией. Она может выбрать путь дипломатии, способный привести к миру и безопасности, или путь, который приведёт только к конфликту, серьёзным последствиям и международному осуждению. Соединенные Штаты и наши союзники и партнёры в Европе готовы встретить Россию на любом из этих путей, и мы будем продолжать поддерживать Украину.
Я считаю, что Министр Лавров теперь лучше понимает нашу позицию, и наоборот. Сегодняшняя дискуссия была полезной в этом смысле, и именно поэтому мы провели встречу.
Итак, я вернусь в Вашингтон сегодня днём, чтобы проконсультироваться с Президентом Байденом и всей нашей командой по национальной безопасности, а также с членами Конгресса и, что особенно важно, с союзниками и партнёрами в ближайшие дни. На основании сегодняшних обсуждений мы с Министром Лавровым согласились, что важно, чтобы дипломатический процесс продолжался. Я сказал ему, что после консультаций, которые мы проведём в ближайшие дни с союзниками и партнёрами, мы рассчитываем, что сможем более подробно и в письменном виде поделиться с Россией своими опасениями и идеями на следующей неделе. И мы договорились о дальнейших обсуждениях после этого. Мы также согласились с тем, что дальнейшие дипломатические переговоры были бы предпочтительным путём продвижения вперед, но опять же, Россия действительно должна решить, по какому пути она пойдет.
Я также должен упомянуть, что у нас с Министром иностранных дел была возможность обсудить Иран – это пример того, как Соединенные Штаты и Россия могут работать вместе над вопросами безопасности, представляющими взаимный интерес. Переговоры с Ираном о взаимном возврате к соблюдению Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) достигли решающего момента. Если соглашение не будет достигнуто в ближайшие несколько недель, продолжающийся прогресс Ирана в ядерной сфере сделает невозможным возвращение к СВПД.
Но сейчас ещё есть окно, хотя и короткое, чтобы довести эти переговоры до успешного завершения и устранить остающиеся предметы обеспокоенности всех сторон. Мы не ожидали, что сегодня произойдут какие-то серьёзные прорывы, но я считаю, что сейчас мы находимся на более ясном пути с точки зрения понимания озабоченностей друг друга, позиций друг друга. Посмотрим, что принесут предстоящие дни.
И на этом я с радостью выслушаю ваши вопросы.
Г-Н ПРАЙС: Андреа Митчелл.
ВОПРОС: Спасибо. Спасибо, г-н Госсекретарь. Г-н Лавров говорил сегодня об истерической риторике, которую он называет истерической риторикой Запада о вторжении, как он утверждает, с целью спровоцировать Украину. И Президент Байден сказал, что с учётом того, что произошло к настоящему времени, он считает, что Путин осуществит вторжение, потому что он должен что-то сделать.
Полагаете ли вы, что после сегодняшней беседы с г-ном Лавровым вы лучше понимаете, прежде всего, каковы намерения Путина? Получили ли вы какое-либо обязательство о том, что россияне прекратят агрессию, которая, по вашим словам, стоит на пути любого позитивного соглашения?
Он говорит, что вы представите письменные ответы – и вы только что подтвердили это, – но он хочет, чтобы это были ответы на его первоначальные предложения, о которых вы и все сотрудники Администрации США с самого начала говорили, что они не подлежат обсуждению, – предложения по ограничению расширения НАТО. Будут ли ваши письменные ответы содержать какой-либо иной ответ в отношении расширения НАТО, которое, как вы только что сказали, не подлежит обсуждению? Итак, где вы видите пространство для любого взаимодействия с целью разрядки этого кризиса?
И поскольку вы упомянули Иран, считаете ли вы, что после разговора с г-ном Лавровым существует вероятность того, что США, Россия и другие союзники смогут побудить Иран согласиться начать соблюдать Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД)? И согласятся ли тогда США снять санкции, возможно, одновременно? Большое спасибо.
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Большое спасибо, Андреа. Во-первых, мы не действуем на основе эмоций. Мы исходим из фактов и истории. Факты таковы, что Россия сосредоточила очень значительные силы на границе с Украиной и продолжает делать это. По последним данным, речь идет о 100 000 военнослужащих, включая силы, переброшенные в Беларусь, что дало бы России возможность, если Президент Путин примет соответствующее решение, атаковать Украину с юга, с востока, с севера. И мы видели планы по проведению различных дестабилизирующих действий, некоторые из которых не включают чрезмерное применение силы, по дестабилизации ситуации в Украине, свержению правительства и многое другое.
Итак, как я уже сказал, наши действия не основаны на эмоциях. Они основаны на фактах, а также на истории. Россия вторглась в Украину в 2014 году, захватив Крым, спровоцировав непрекращающийся конфликт на востоке Украины, на Донбассе, силой изменив границы Украины. Это то, на что мы смотрим. Мы слышим, как российские официальные лица говорят, что они не намерены вторгаться в Украину. На самом деле Министр Лавров повторил мне это сегодня. Но опять же, мы смотрим на то, что видно всем, оценивая дела и поступки, а не слова. Я предложил Министру Лаврову, как мы делали неоднократно, что, если Россия хочет начать убеждать мир в том, что у неё нет агрессивных намерений в отношении Украины, очень хорошим началом была бы деэскалация, возвращение войск, отвод российских сил от границ Украины, а также участие в дипломатии и диалоге, что мы делали сегодня и что мы планируем продолжать делать в ближайшие дни и недели.
Мы с самого начала говорили, что намерены не только реагировать на предметы обеспокоенности, которые высказывала Россия, но и делиться своими собственными опасениями, которых много, по поводу действий России, которые мы рассматриваем как угрозу безопасности в Европе и даже за её пределами. И поэтому было важно в ходе наших сегодняшних бесед, Андреа, как и на прошлой неделе в рамках Диалога по стратегической стабильности между Соединенными Штатами и Россией, Совета НАТО-Россия и ОБСЕ, было важно убедиться, что мы полностью понимаем позиции друг друга, опасения друг друга.
После этого и после очень интенсивных консультаций с союзниками и партнёрами Президент Байден хотел, чтобы у меня была такая возможность, проанализировав то, что мы услышали за последнюю неделю – и, предположительно, у россиян была возможность обсудить с Президентом Путиным то, что они услышали изначально от нас, – чтобы действительно оценить, на каком этапе мы находимся, непосредственно встретившись с Министром иностранных дел Лавровым, определить, есть ли путь вперёд для диалога и дипломатии, а затем определить, как мы будем это делать. И опять же, то, что было согласовано сегодня, заключалось в том, что мы дадим России ответ на высказанные ею опасения, изложим наши собственные опасения и предложим некоторые идеи для рассмотрения. А затем мы планируем встретиться снова после того, как у России будет возможность ознакомиться с этим документом, и посмотрим, куда мы будем двигаться дальше.
Но позвольте мне также чётко заявить: так как в настоящее время Россия ведёт дипломатию, но в то же время продолжает предпринимать эскалационные действия, продолжает наращивать свои силы на границах Украины, продолжает планировать агрессивные действия против Украины, мы и все наши союзники и партнёры в равной степени готовы сделать всё возможное, чтобы дать понять России, что последует, как я уже отметил, быстрый, суровый и единый ответ на любую форму агрессии со стороны России против Украины.
Наконец, позвольте мне сказать следующее: основываясь на сегодняшнем разговоре, Андреа, я считаю, что есть области, в которых, работая на взаимной основе, мы можем снять некоторые озабоченности друг друга. И они касаются таких вопросов, как повышение прозрачности в нашей военной деятельности, различные меры по снижению риска, обеспечение контроля над вооружениями и другие способы укрепления доверия, которые, как я думаю, устранят некоторые из озабоченностей, выраженных Россией, а также многие опасения, которые есть у нас.
Но очень важно также ясно заявлять о том, что мы не будем делать, и, в частности, мы не отступим от наших основополагающих принципов, которые мы намерены защищать. И одним из этих принципов является открытая дверь НАТО, а среди других, как я говорил в последние дни и последние недели, – наша приверженность принципу, согласно которому одна страна не может просто нарушать и изменять границы другой страны силой, что она не может диктовать другой стране свой выбор, свою политику, то, с кем она может сотрудничать, и она не может иметь сферу влияния, в которой она подчиняла бы своей воле соседние государства. Мы не будем ставить под сомнение ни один из этих принципов, и я думаю, что в России это прекрасно понимают.
Итак, опять же, основываясь на состоявшихся у нас разговорах – обстоятельных беседах на прошлой неделе и сегодня здесь, в Женеве, я думаю, что есть основания и средства для устранения некоторых из наших взаимных опасений по поводу безопасности. Посмотрим, подтвердится ли это. А тем временем мы будем продолжать решительно готовиться к обоим путям, изложенным нами для России – пути дипломатии и диалога и пути возобновления агрессии, конфронтации и негативных последствий.
Г-Н ПРАЙС: Майкл Краули.
ВОПРОС: А ваш –
Г-Н ПРАЙС: Прошу прощения, Андреа. У нас очень мало времени. Майкл Краули.
ВОПРОС: А ваш – по вопросу об Иране, г-н…
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: О, извините, я – (неразборчиво) ответить на этот вопрос. Что касается Ирана, я должен сказать, что Россия разделяет наше чувство безотлагательности, стремление вернуться к взаимному соблюдению СВПД в ближайшие недели. И мы надеемся, что Россия воспользуется имеющимся у неё влиянием и отношениями с Ираном, чтобы внушить Ирану это чувство безотлагательности, и аналогичным образом, если мы не сможем этого сделать из-за того, что Иран откажется взять на себя необходимые обязательства, мы пойдем другим путём в преодолении опасности, которую представляет собой возобновлённая ядерная программа Ирана. Эта программа была отложена в ящик соглашением, которого мы достигли в прошлом, СВПД, но, к сожалению, она вырвалась из этого ящика в результате того, что мы вышли из соглашения, а Иран возобновил свою опасную программу.
Г-Н ПРАЙС: Майкл.
ВОПРОС: Спасибо, г-н Госсекретарь. После четырёх довольно безрезультатных встреч между американскими и российскими дипломатами, нужно ли этому процессу перейти на президентский уровень для достижения прорыва? Нужно ли Президенту Байдену беседовать с Президентом Путиным, чтобы здесь действительно был достигнут прогресс?
И второй вопрос, если позволите: в Берлине вы обозначили ставки этого кризиса, включая безопасность – неприкосновенность границ и руководящие принципы международного мира и безопасности. Однако несколько недель назад Президент Байден заявил, что в этой ситуации применение американской военной силы исключено. Хотя я уверен, что интуитивно это понятно многим американцам по разным причинам, не могли бы вы просто конкретно изложить аргументы в пользу того, почему этот вариант исключён. И считаете ли вы, что заявление Президента США останется в силе, даже если Россия вторгнется в Украину? Спасибо.
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Во-первых, что касается второй части вопроса, мы ясно изложили свою позицию и приняли ряд мер в поддержку и защиту Украины, которые будут продолжаться. Прежде всего, мы работали в очень тесной координации с союзниками и партнёрами над разработкой и разъяснением России негативных последствий возобновления агрессии против Украины. И это важный компонент сдерживания и разубеждения России от следования этому курсу.
В то же время мы продолжали оказывать Украине значительную оборонительную военную помощь – причём только в этом году в большем объеме, чем когда-либо с 2014 года. Это продолжается. Союзники и партнёры делают то же самое. И, наконец, мы очень тесно сотрудничали с союзниками и партнёрами, начав планирование усиления самого Альянса НАТО на его восточном фланге на случай дальнейшей российской агрессии против Украины. Всё это – с целью прояснить для России издержки и последствия её возможных действий.
Мы считаем, что это лучший и наиболее эффективный способ убедить Россию не продолжать агрессию против Украины. Украина является очень ценным партнёром Соединенных Штатов и других стран Европы, но наши обязательства по Статье 5 распространяются на союзников по НАТО, и мы глубоко им привержены. Украина не является членом НАТО, и на неё не распространяется обязательство по Статье 5, но мы полны решимости сделать всё возможное, чтобы защитить её и предотвратить или сдержать агрессию, направленную против неё. И, как я уже сказал, мы будем продолжать все эти усилия в ближайшие дни и ближайшие недели, одновременно пытаясь определить, возможен ли путь к дипломатическому урегулированию.
И я прошу прощения, первая часть вопроса?
ВОПРОС: Диалог между Президентами для ускорения процесса (неразборчиво).
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Да, спасибо. Сегодня мы договорились о том, что на следующей неделе мы в письменном виде изложим наши идеи, наш ответ на предметы обеспокоенности, высказанные Россией, и снова предоставим России в письменном виде собственные опасения. Мы намерены на основе сегодняшней беседы, на основе этого документа, а также документа, который мы получили от России, провести последующие беседы – по крайней мере, изначально на уровне Министров иностранных дел. И если будет решено, что встреча двух Президентов может оказаться полезной и продуктивной с точки зрения общения в попытке продвинуться вперёд, я думаю, что мы полностью готовы к этому. Президент Байден встретился с Президентом Путиным здесь, в Женеве. Он несколько раз разговаривал с ним по телефону или в режиме видеоконференции. И если мы придём к выводу, и россияне придут к выводу, что лучший способ урегулировать ситуацию – это провести еще одну беседу между ними, мы, безусловно, готовы это организовать.
Г-Н ПРАЙС: Бен Холл.
ВОПРОС: Г-н Госсекретарь, спасибо. В то время как вы продолжаете возвращаться для дальнейшего диалога, новых переговоров с россиянами, они продолжают действовать. Они продолжают наращивать численность войск; они продолжают дестабилизировать Украину. В экономическом плане она сталкивается с рядом серьёзных трудностей. Признаёте ли вы, что россияне уже нанесли огромный ущерб своими агрессивными действиями, и, в свою очередь, почему бы вам не рассмотреть вопрос о вводе санкций на данном этапе? В США их поддерживают обе партии; Украина призвала к этому. Почему нет?
И второй вопрос: вы снова и снова говорили, что предлоги, которые Россия выдвигает в оправдание своей агрессии, являются ложными, не имеют под собой никаких фактических оснований. Выходит, что когда Министр иностранных дел Лавров сидит напротив вас и смотрит вам в глаза, он по сути лжет вам в лицо. А если так, то зачем ублажать их ответом? Зачем ублажать их письменными ответами на следующей неделе, если это так?
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Спасибо, Бен. Во-первых, опять же, мы никого не ждём и уже начали принимать меры по противодействию России. Как я сказал минуту назад, за последний год мы выделили Украине больше помощи в области безопасности – я думаю, на сумму около $650 млн, – чем в любой другой период, начиная с 2014 года, когда Россия вторглась в Украину. Мы продолжаем оказывать эту помощь. Мы запланировали дополнительные поставки на ближайшие недели.
Как я также отметил, мы активно занимаемся дипломатией по всему миру, сплачивая союзников и партнёров перед лицом российской агрессии против Украины. Вчера мы объявили о мерах против агентов российского влияния, которые действуют в Украине и стремятся дестабилизировать страну. И опять же, как я уже сказал, мы ясно дали понять россиянам, что если они осуществят дальнейшее вторжение в Украину, они столкнутся с быстрыми и серьёзными мерами по обеспечению негативных последствий для их экономики, а также с усилением НАТО на восточном фланге альянса.
Мы ведём дипломатию и диалог; это моя работа. Но в то же время мы вступили на путь обороны и сдерживания. Эти элементы не противоречат друг другу – они усиливают друг друга. Буквально сейчас, если россияне продолжают эскалацию и наращивание военной мощи, мы продолжаем укреплять всё, что мы делаем в плане помощи, которую мы предоставляем Украине для её обороны, в плане работы, которую мы проводим в НАТО, чтобы подготовиться по мере необходимости к дальнейшему укреплению Альянса, и продолжаем определять и уточнять масштабные последствия для России с нашими союзниками и партнёрами, когда речь идет о финансовых, экономических и других санкциях.
Так что мы делаем и то, и другое одновременно. А что касается наших бесед, я думаю, что, мягко выражаясь, иногда мы и Россия по-разному интерпретируем историю. И я должен сказать, что сегодня мы, конечно, слышали утверждения, с которыми мы категорически не согласны с точки зрения этой истории, но, по большому счету, разговор не был полемическим. Он был прямым и деловым и, я думаю, в этом смысле полезным. И важно проверить, опять же, сможем ли мы разрешить эти разногласия посредством дипломатии и диалога. Это явно предпочтительный способ и, безусловно, ответственный подход, но его успех также зависит от России.
Г-Н ПРАЙС: Последний вопрос задаст Лоран Буркхальтер.
ВОПРОС: Спасибо, г-н Госсекретарь. Лоран Буркхальтер, швейцарский телеканал RTS. Я хотел поговорить о мерах, которые могут быть приняты для деэскалации ситуации – вы их упомянули, – с обеих сторон. Не могли бы вы конкретно указать их еще раз и рассказать нам о сроках; о том, как скоро это должно произойти, и что должно произойти в первую очередь? И в целом, чего, по вашему мнению, добивается Кремль в нынешней ситуации?
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Этот последний вопрос, вероятно, лучше всего задать Президенту Путину, потому что, в некотором смысле, только он знает ответ на него. И я вернусь к этому через минуту. Но опять же, как я уже говорил ранее, я думаю, что, когда мы рассмотрели то, что предложила Россия, когда мы выслушали то, что сказали россияне, когда мы активно проконсультировались с союзниками и партнёрами, когда мы рассмотрели нашу собственную глубокую обеспокоенность по поводу действий, которые Россия предпринимает в плане безопасности – не только в отношении Украины, но и в других местах и другими способами в Европе и за её пределами, – на мой взгляд, справедливо сказать, что есть области, в которых, по нашему мнению, мы можем продолжать диалог и дипломатию в попытке найти пути решения общих проблем безопасности на взаимной основе, которые укрепили бы безопасность для всех – для нас, для наших европейских союзников и партнёров и для России.
И опять же, как я уже говорил ранее, транспарентность, меры по укреплению доверия, военные учения, соглашения о контроле над вооружениями – всё это мы действительно делали в прошлом, и если серьезно заняться этим, я считаю, что это может снизить напряженность и снять некоторые из опасений. Но опять же, ещё предстоит выяснить, сможем ли мы сделать это значимым образом. И здесь опять же всё зависит, я думаю, от того, чего на самом деле хочет Россия. Таков верный вопрос.
И вот что меня поражает, и я сегодня поделился этой мыслью с Министром иностранных дел Лавровым. Я попросил его, с точки зрения России, действительно попытаться объяснить мне, нам, почему они рассматривают действия, которые они предпринимают, как средство продвижения заявленных ими интересов безопасности и их более широких стратегических интересов. Потому что, как я сказал Министру Лаврову, многое из того, что они сделали за последние годы, ускорило практически всё, что, по их словам, они хотят предотвратить.
До того, как Россия вторглась в Украину в 2014 году, захватила Крым и пришла на Донбасс, рейтинг позитивного отношения к России в Украине составлял 70 процентов. Сейчас – 25 или 30 процентов. До 2014 года, до того, как Россия захватила Крым и пришла на Донбасс, поддержка вступления Украины в НАТО составляла 25 или 30 процентов. Сейчас – 60 процентов. До 2014 года мы продолжали идти по пути дальнейшего сокращения численности и в то же время укрепления наших сил в Европе после окончания холодной войны. После 2014 года произошло следующее: из-за российской агрессии НАТО почувствовала себя обязанной укрепить свой восточный фланг. А с 2014 года наши многолетние усилия убедить союзников и партнёров увеличить расходы на оборону увенчались успехом, но я должен сказать, что это произошло благодаря России и предпринятым ею действиям не в меньшей степени, чем благодаря всему, что мы сделали.
Итак,
