27 апреля 2017
ВОПРОС: Ко мне присоединяется Государственный секретарь Рекс Тиллерсон. Благодарю Вас, господин Госсекретарь.
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: С удовольствием.
ВОПРОС: Во-первых, я хотел бы начать с самой актуальной проблемы сегодняшнего дня. Похоже, что Северная Корея, эта ситуация, становится довольно серьезной.
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Знаете, Бретт, когда Президент вступил в должность и мы приступили к исполнению своих функций, мы столкнулись с очень серьезной угрозой со стороны Северной Кореи. Мы этого ожидали, и Президент в неотложном порядке уделил этому внимание. Одним из актуальных вопросов, который он попросил Совет национальной безопасности рассмотреть, была угроза со стороны Северной Кореи. Мы разработали очень продуманную стратегию, которую мы только начали осуществлять, и которая предусматривает оказание значительного давления на режим Пхеньяна. Она также включает призыв к Китаю внести свой вклад в устранение этой угрозы. Поэтому Вы правы. Сегодня напряженность продолжает обостряться. Мы это предвидели.
И наш подход к решению этого вопроса — мы знаем, что это связано с рисками. Это очень взвешенные риски. Мы проинформировали Президента об этом. Он очень продуманно подошел к действиям, которые он попросил нас принять. Так что посмотрим, как ситуация будет развиваться дальше.
ВОПРОС: Пока что эта стратегия напоминает политику, проводимую в последние восемь лет, а именно: введение или попытка введения санкций в отношении страны, которая уже подверглась очень серьезным санкциям, и призыв к Китаю делать больше или оказание давления на Китай с тем, чтобы они делали больше. Чем это отличается или отличается ли это вообще от того, что пыталась делать администрация Обамы?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Бретт, я думаю, что эта политика отличается с точки зрения как интенсивности глобального участия, так и ожидаемых результатов. Безусловно, у нас были прямые переговоры с китайской стороной во время визита Председателя Си в Мар-а-Лаго. Во время первой поездки в Пекин на переговорах с китайцами я впервые дал ясно понять, что мы не желаем обсуждать, каким образом мы придем к столу переговоров. И думаю, что это ошибки прошлого — что режим в Северной Корее должен позиционировать себя иначе, чтобы мы выразили желание приступить к переговорам.
Мы просим от Китая довольно много. Думаю, что в прошлом было предположение, что Китай будет принимать лишь ограниченные меры. Мы намерены проверить это предположение. Мы готовы проверить их желание помочь нам в устранении этой серьезной опасности, которая угрожает не только этому региону или нам, но становится угрозой и для самого Китая. Поэтому мы просим их оценить сложившуюся ситуацию.
Но я думаю, отличие в том, что расширилась сеть стран, которые мы призываем к полному осуществлению санкций в соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН, которые так и не были полностью выполнены. Таким образом, мы возлагаем ответственность на них за осуществление этих санкций и расширяем наш призыв к другим странам оказать давление на Пхеньян, поскольку ракеты Северной Кореи теперь могут быть пущены в любом направлении. А это угроза, которая теперь выходит за пределы региона и становится глобальной.
ВОПРОС: Сегодня на Капитолийском холме был Командующий Тихоокеанскими вооруженными силами США Гарри Хэррис, и вот что он сказал: «Похоже, что мы имеем дело с угрозой и лидером, который полон решимости достичь цели создания ядерного потенциала против Соединенных Штатов». [И сенатор Маккейн сказал следующее]: «И ясно, что его цель — ядерное оружие и средства его доставки в Соединенные Штаты Америки. У Вас еще есть какие-то сомнения»? [Слова адмирала Хэрриса]: «У меня нет сомнений, господин Председатель».
С учетом сказанного, что мы можем предложить Северной Корее, что могло бы каким-то образом заставить их отказаться от своей ядерной цели?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: В прошлом режим указал причину создания ядерного оружия как единственного способа гарантировать выживание режима. Мы хотим изменить их точку зрения. Мы хотим изменить их расчеты. И мы заявили им, что ваш путь к выживанию и безопасности — это уничтожение вашего ядерного оружия; что мы и другие страны будем готовы помочь вам на вашем пути к экономическому развитию, чтобы стать устойчивой, безопасной частью сильной и процветающей Северо-Восточной Азии.
Таким образом мы также уменьшаем опасность для Китая со стороны Северной Кореи, поскольку, вполне понятно, что Китай обеспокоен дестабилизацией режима Северной Кореи из-за возможных последствий провалившегося режима. Мы ясно заявили, что не добиваемся изменения режима в Северной Корее, не добиваемся его краха, мы не стараемся найти повод для ускоренного воссоединения полуострова. Мы добиваемся того же, о чем заявил Китай: полной денуклеаризации Корейского полуострова.
ВОПРОС: Завтра Вы отправляетесь на заседание Совета Безопасности ООН.
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Да, завтра я буду выступать в Совете Безопасности ООН.
ВОПРОС: Каких действий Вы ожидаете от них?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Мы хотим еще раз подчеркнуть наше послание, что все должны выполнять свои обязательства в соответствии с соглашением о санкциях и применить свои санкции в полной мере. Мы также намерены обсудить возможные дополнительные меры для увеличения давления на режим Пхеньяна, чтобы заставить их пересмотреть свою нынешнюю позицию.
ВОПРОС: Достаточно ли активные усилия принимает Китай? На пресс-конференции на прошлой неделе Президент заявил, что, как выяснилось, Китай делает некоторые необычные вещи касательно их помощи в этих усилиях. Что это за вещи? Что делает Китай?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Бретт, не вдаваясь в детали с точки зрения конфиденциальности, я бы сказал, что между нами и нашими партнерами в Китае еженедельно происходит активное общение. Мы знаем, что Китай поддерживает контакты с режимом Пхеньяна. Они подтвердили нам, что потребовали от режима не проводить дальнейших ядерных испытаний. По сути, китайская сторона сказала нам, что они проинформировали режим о том, что в случае проведения дальнейших ядерных испытаний Китай применит свои санкции. Так что, я думаю, Китай выразил готовность работать с нами. Мы надеемся, что это так. Мы считаем, что Китай является важным элементом в наших усилиях заставить режим принять иную точку зрения в будущих переговорах.
ВОПРОС: Еще немного по этой теме. Сегодня Ваш официальный представитель Марк Тонер сказал, что Вы хотите видеть прогресс в ближайшее время. Но на просьбу уточнить, что значит «в ближайшее время» и что значит «прогресс», ответа не последовало. Так что, я полагаю, вопрос в том, как долго Соединенные Штаты готовы ждать?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Мы должны видеть реальное изменение позиции режима Северной Кореи. Как мы узнаем, что это так? Мы будем ждать столько, сколько потребуется, до тех пор, пока угроза поддается контролю.
Пока что мы видели, что в Северной Корее отмечались две знаменательные даты — 105-я годовщина со дня рождения основателя и 25-я годовщина создания вооруженных сил. Ни в один из этих дней не было каких-либо серьезных, с нашей точки зрения, испытаний. Не было испытаний межконтинентальных баллистических ракет. Не было дальнейших ядерных испытаний. И мы просили их и заявляли о том, что прежде всего они должны прекратить эти провокационные испытания. Помимо этого, затем мы будем говорить с ними о других свидетельствах того, что они искренне готовы участвовать на совершенно иной основе в будущих переговорах.
ВОПРОС: Не есть ли это вариант стратегического терпения?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Узнаем, когда увидим это.
ВОПРОС: Есть ли у Вас опасения, что Ким Чен Ын — неуравновешенная личность, неспособная принимать разумные решения в этой области?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Бретт, все показания разведывательных служб — и этот анализ проводили несколько независимых психологов в меру своих возможностей — все показания говорят о том, что он не сумасшедший. Возможно, он безжалостный. Возможно, он убийца. Возможно, он человек, который, по нашим стандартам, во многих отношениях неразумный. Но он не ненормальный. И как видно из прошлого, когда происходили определенные события, он действовал рационально — он принимал рациональные решения. У нас нет долгого опыта работы с этим молодым лидером, лишь около пяти лет, и мы признаем, что имеем дело с относительным уровнем неизвестности и неопределенности. Это является частью риска такого подхода, который Президент готов принять.
ВОПРОС: Вы пригласили сенаторов в Белый дом на брифинг. Некоторые демократы, например, Тэмми Дакуорт, говорили, что считают это мероприятие показухой. Но большинство из приглашенных, и демократы, и республиканцы, были благодарны. Крис Кунс сказал следующее: «Сейчас не время урезать инвестиции в дипломатию и развитие по всему миру. В изначально предложенном администрацией Трампа бюджете предполагалось почти 3-х процентное сокращение финансирования Государственного департамента. Сейчас настало время быть лидерами в области дипломатии».
Прав ли он? Волнует ли вас сокращение финансирования?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Сокращение финансирование волнует меня в долгосрочной перспективе. Мы составили бюджет таким образом, чтобы максимально учесть цель Президента — сократить расходы на нашу работу в Государственном департаменте. И мы будем взаимодействовать с теми, кто занимается ассигнованиями в Конгрессе, чтобы обсудить, как нам с этим справиться.
Очевидно, Брет, что программы помощи являются важной частью наших дипломатических усилий по всему миру, и мы хотим их защитить. Но, более важно то, что мы хотим осуществлять их эффективно. Мы хотим обеспечить высокую окупаемость каждого доллара, который нам доверили американские налогоплательщики на финансирование этих программ.
ВОПРОС: Значит окончательная цифра пока ещё не определена?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Как вам известно, мы будем составлять бюджет вместе с теми, кто занимается ассигнованиями в Конгрессе. И я надеюсь, что они внимательно прислушаются к нашему подходу и разрешат нам проявить значительную гибкость, чтобы мы могли направить средства в те области, в которых они, по нашему мнению, наиболее необходимы.
ВОПРОС: Государственный департамент этой администрации значительно отстаёт от своих предшественников в назначении кандидатур на ключевые посты. В отсутствии таких политических кандидатур, Департамент назначает на их места кадровых сотрудников. Обеспокоены ли вы тем, что Государственный департамент не в полной мере или в недостаточной степени осуществляет внешнюю политику Президента из-за того, что для этого просто не хватает людей и их места заняты кадровыми сотрудниками?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Брет, в этом отношении я вполне удовлетворен работой Государственного департамента. Это было нелегко. Мы требовали многого от малого количества людей, чтобы они помогли нам начать осуществление этой политики, как в Северной Корее, так и в связи с пересмотром нашей политики в отношении Ирана или с реагированием на ситуацию в Сирии, в России и в других горячих точках мира. Да, Государственный департамент с нетерпением ждёт политических назначенцев. Я думаю, что мы, конечно же, будем работать более эффективно, и это даст нашей работе новый импульс.
Но хотелось бы коротко добавить, что я очень доволен нашими кадровыми сотрудниками-профессионалами, которые взяли на себя эти роли. Они знают, что они временно исполняют эти обязанности, но они повели себя ответственно, и предоставили мне и тем, с кем я работаю, то, что нам необходимо, чтобы давать советы Президенту и более эффективно осуществлять эту политику.
ВОПРОС: Не ощущаете ли вы некую враждебность по отношению ко внешней политике Президента Трампа со стороны чиновников Государственного департамента?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Брет, эти люди — профессионалы. И я сказал им всем в первый же день своей работы: «Я понимаю некоторых из вас. Получилось не так, как вам хотелось. Я обращаюсь к вашему профессионализму и верю, что каждый из вас его проявит». И я скажу вам, Брет, что в общем и в целом, за очень редкими исключениями, люди проявили ответственность и делали то, что от них требуется.
ВОПРОС: Чиновники администрации говорят нам, что представители Белого дома оказали давление на Государственный департамент, чтобы переписать письмо с подтверждением выполнения условий соглашения Ираном по СВПД, ядерному соглашению с Ираном, и включить в него довольно агрессивные формулировки относительно дестабилизирующей деятельности Ирана. В какой степени это было обусловлено тем, что Белый дом потребовал изменений? Какой вклад внесли Вы в изначальное решение?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Я принимал в нём непосредственное участие. И я думаю, что для меня было важно то, что я понимал, что с позиции представителя Белого дома мы не можем подходить к Ирану только с точки зрения СВПД, и я с этим согласен. Я также думаю, что один из недостатков всего процесса СВПД заключается в том, что он, очевидно, проводился без учёта всех остальных аспектов поведения Ирана, как государства, спонсирующего терроризм, и его дестабилизирующей деятельности по всему региону. Сегодня Иран представляет серьёзную угрозу для США и для стабильности региона. Я думаю, что обеспокоенность была в связи с тем, что направление письма с подтверждением выполнения СВПД, как того требует закон каждые 90 дней, станет неким сигналом того, что между нами и Ираном нет никаких проблем. А ведь они есть.
ВОПРОС: Есть и другие факторы. Например, роль, которую Иран играет в Йемене –
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Очень серьёзные факторы, на которые мы должны будем обратить внимание, и это именно то, что мы пытались отразить. Просто стоял вопрос о том, включить ли это в письмо, направляемое Конгрессу, или выступить на следующий день с чётким заявлением об этом. Мы выбрали последнее.
ВОПРОС: Я знаю, что у Вас сегодня много дел. У меня осталось ещё пару вопросов. Каковы Ваши отношения с Министром обороны Мэттисом и как вы общаетесь? Как часто вы разговариваете?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Вчера вечером я с ним ужинал. Сегодня утром мы вместе завтракали. Когда мы не находимся в поездках, то практически ежедневно разговариваем с Министром. Не скажу, что мы с ним не разлей вода, но ни один из нас не принимает решений, не позвонив другому. И скажу вам, что это одни из наиболее позитивных отношений, которые у меня на данный момент сложились с представителями кабинета.
ВОПРОС: Приняли ли Вы решение относительно Парижского соглашения по климату?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Вопрос всё ещё рассматривается. Сегодня после обеда состоялась встреча, на которой обсуждались все его аспекты. И Министр, то есть, Директор Кон, взял на себя инициативу по завершению этой работы.
ВОПРОС: И последнее. Прошло 100 дней. Вы руководили большой компанией, очень большой компанией. Эта компания сталкивалась со сложными вопросами по всему миру, в нефтяной отрасли и в отношениях с Exxon. Как Вы оцениваете эту работу в сравнении с той?
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Я думаю, Брет, главное — это невероятный масштаб моей ответственности. Одно дело ощущать глубокую ответственность перед акционерами и сотрудниками, когда я работал в Exxon-Mobil Corporation, а я с удовольствием проработал там 41 год. Другое дело, когда ты представляешь более 300 миллионов американцев, и понимаешь, что занимаешься такой работой, в которой на кону стоят жизни, когда принимаешь решения, которые могут стоит чьих-то жизней, то бремя становится значительно тяжелее и проблемы намного усложняются. Поэтому, эта работа намного труднее и сложнее, а последствия гораздо более существенны, и я в полной мере оценил разницу.
ВОПРОС: Мы благодарны Вам за Вашу службу. Г-н Секретарь, спасибо за Вашу работу здесь, в Государственном департаменте.
ГОССЕКРЕТАРЬ ТИЛЛЕРСОН: Спасибо, Брет. Рад был Вас видеть.
